Без мельницы, на которой перерабатывалось зерно в муку (главная еда на протяжении почти всей человеческой истории) невозможно представить себе ни античное, ни средневековое общество. У древних иудеев этим тяжелым трудом занимались женщины. Библия пестрит цитатами о важности жерновов (мельниц). «6 Никто не должен брать в залог верхнего и нижнего жернова, ибо таковой берет в залог душу». О несчастьях в городе и стране, о надвигающемся Апокалипсисе, по Иоанну, сообщат не только звуки труб и крики глашатаев, сколько тишина остановившихся мельниц: «…и перестанут молоть мелющие … когда замолкнет звук жернова…»
Жернов, как особо тяжелый предмет с дыркой посередине, куда легко можно было продеть канаты, использовался в качестве орудия казни. «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, говорит Спаситель, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею, и потопили его во глубине морской». Именно такой пытке была подвергнута будущая святая Христина Тирская.

В реальной жизни постепенно домашний женский труд сменился рабским: появилась ступальная мельница, колесо которой приводится в движение человеком, переступающим с плицы на плицу: белкой в колесе были рабы (такая мельница сохранилась в Англии на каторге почти до XIX века). По мельничному кругу ходили также и животные. Постепенно сформировалась новая профессия—мельник. В XII веке ветряная мельница, не вытесняя водяную, заселила Европу. Средневековый мельник, несмотря на его огромную роль в обществе, был совсем нечто другое чем почитаемый среди односельчан или горожан человек. Его ремесло входило в разряд неблагородных и почти презираемых профессий. Оно стояло почти в одном ряду с выдельщиками шкур, ростовщиками, палачами, верхотуями, углежогами или банщиками. Общество мельников было закрытым обществом: сыновья мельника не могли заниматься никаким другим делом, а дочери выходить замуж за представителей других ремесел. На мельника не распространялись основные правила христианского распорядка жизни. Он работал всегда. И только если неподалеку находилась церковь, то на время службы мельник останавливал работу мельницы, производившей сильный грохот и шум.
Вокруг мельницы зарождалась и развивалась общественная жизнь. Уехавшему из дома с мешками зерна крестьянину было тоскливо сидеть в ожидании продукта. Мельники довольно рано включили в спектр своих предложений клиенту услуги вольных женщин. Мельницы становились иногда синонимами нынешних ночных клубов или борделей. Вокруг мельницы роились попрошайки, превращая подступы к ней в своего рода паперти.
Первые изображения мельницы в искусстве связаны, однако, с именем другого «мельника», с именем Христа, чье слово—зерно. Его слова, «перемолотые» в мистической мельнице евангелистами, в виде муки рассеялись по всему свету: «Божьи жернова мелют медленно, но муку дают превосходную». Каждый прикоснувшийся к «слову-хостии» (хлеб в виде маленькой лепёшки, символизирующий плоть Христову), испеченной на божественной булочной (в реальной жизни, как правило монахинями) становится сопричастен Евангелию и Слову Божьему. Не очень распространенным, но все-таки достаточно известным был сюжет «мистической мельницы». Здесь изображался пророк Исайя, насыпавший зерна пшеницы Ветхого Завета в воронку над жерновом. В это время апостол Павел принимал получившуюся в результате муку. На некоторых алтарных картинах зерна сыплют четыре евангелиста, а апостолы направляют реки, приводящие в движение мельничное колесо. Отцы церкви принимают муку, а Иисус раздает верующим людям испеченные из нее просфоры; Христос сам является хлебом жизни.

К началу XVI века в искусстве и утвердилась такая двойная роль мельницы. С одной стороны—это мистическая мельница, на которой «мельниками» выступали высшие чины христианской религиозной иерархии—апостолы во главе с Христом, с другой—реальные мельницы с формированной вокруг них инфраструктурой и атмосферой, вызывавшей иногда гнев ближайших священников. Развитие сюжета «мельница» идет в полном соответствии с общей логикой развития изобразительного искусства: от сакральности ко все большей светскости. Чем раньше по времени датируется алтарная картина, тем выше вероятность интерпретации изображенной на ней мельницы как мистической, как символического изображения сцены Распятия и Креста. Подобная трактовка вполне уместна на небольшом алтарном изображении кисти Лукаса Кранаха Старшего «Распятие» и на боковой части алтаря Бартоломеуса Брайна, на которой изображен заказчик Стефан.
Приближаясь к Новому времени, искусство изображения мельниц сосредоточивается на картинах художников, происходящих из регионов, где сооружения стали неотъемлемой частью пейзажа. Западный ветер почти в буквальном смысле создал Нидерланды. Ландшафты страны невозможно представить себе без работающих мельниц.

На них мололи не столько муку, сколько воду. В XVI-XVIII вв. в Республике Соединенных провинций проводились обширные работы по осушению болот и созданию полдеров—земель сельскохозяйственного значения. Фраза «Землю создал Бог, а Голландию—голландцы» обязана своим существованием развитию и распространению мельниц. Полотна голландских художников изобилуют изображением мельниц. Традиция реалистичного их отображения напрочь вытеснила сюжет мистической мельницы.
Инна Савватеева